МЕЖДУНАРОДНЫЕ САНКЦИИ И ПРИЗНАНИЕ ИНОСТРАННОГО АРБИТРАЖНОГО РЕШЕНИЯ В РОССИИ
В одном из ранее рассмотренных дел российский суд столкнулся с вопросом влияния ограничительных мер, принятых в соответствии со статьей 41 Устава ООН (такие меры принято называть "международные санкции") против Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР), на возможность признания иностранного арбитражного решения в России. Несмотря на актуальность проблемы, понять подход российского суда к этому вопросу практически невозможно из-за расплывчатости судебного акта.
САНКЦИОННАЯ ПРОГРАММА СБ ООН ПРОТИВ КНДР
В соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН (СБ ООН) №1718 (2006) от 14 октября 2006 года (S/RES/1718 (2006)), против КНДР действуют ограничительные меры, а также в рамках данной программы осуществляет деятельность соответствующий Комитет СБ ООН (1718 Sanctions Committee (DPRK)). Указанной резолюцией, а также дополнительно принятыми Резолюциями СБ ООН 1874 (2009), 2087 (2013), 2094 (2013), 2270 (2016), 2321 (2016), 2371 (2017), 2375 (2017) и 2397 (2017) против КНДР приняты ограничительные меры в связи с ее ядерной программой. Данные меры предусматривают целый набор ограничений, в т.ч. экономического характера, направленных на сдерживание подобной деятельности.
ИСПОЛНЕНИЕ РЕЗОЛЮЦИЙ СБ ООН В РОССИИ
Исполнение указанных выше резолюции СБ ООН осуществляется в соответствии с Указами Президента РФ от 29 декабря 2016 года № 729 и от 14 октября 2017 года № 484, в частности, последний предусматривает:
- "23) запрещается оказание государственной и частной финансовой поддержки торговле с Корейской Народно-Демократической Республикой, включая <…> страхование, за исключением случаев, если Комитет заранее одобрит такую поддержку в каждом конкретном случае;" (пункт 1 Указа № 484).
АРБИТРАЖ И ПРИЗНАНИЕ АРБИТРАЖНОГО РЕШЕНИЯ В РФ
Как следует из судебного решения, заинтересованное лицо, Korea National Insurance Corporation (Корейская Национальная Страховая Корпорация) обратилась в Арбитражный суд Красноярского края с заявлением о признании и приведении в исполнение арбитражного решения от 14 мая 2018 года и дополнительного решения от 14 июня 2018 года), вынесенного против ООО «Транссибирская Корпорация» (далее - должник). Местом арбитража был г. Лондон, применимое право - английское.
Арбитражным решением от 14 мая 2018 года с должника взыскана сумма основного долга (230 121,15 евро + проценты), а дополнительным решением - расходы на арбитраж (15 113 долларов США) (далее - арбитражное решение).
Должник, возражая против признания иностранного арбитражного решения, среди прочего, указал, что исполнение будет противоречить публичному порядку РФ, поскольку:
- "в отношении Корейской Народно-Демократической республики, юридических и физических лиц, находящихся на ее территории, действует целый ряд ограничений (санкций), введенных, в частности, резолюциями Совета Безопасности ООН";
- "использование третейской процедуры с целью получения исполнения по сделкам в пользу государственной компании КНДР, имеет своей целью обход существующих международных ограничений, признаваемых Российской Федерацией и противоречит публичному порядку Российской Федерации, признающему приоритет международно- правовых норм."
ПОЗИЦИЯ СУДА
Дело было предметом нескольких судебных разбирательств: (1) определением от 18 октября 2018 г. суд требование удовлетворил, признал и привел в исполнение на территории РФ иностранное арбитражное решение; (2) постановлением от 26 февраля 2019 г. суд кассационной инстанции отменил определение от 18 октября 2018 г. и направил дело на новое рассмотрение; (3) определением от 18 июня 2019 г. суд отказал в удовлетворении требования заинтересованного лица.
Относительно введенных против заинтересованного лица санкций, первоначально, в определении от 18 октября 2018 г., суд указал, что санкции Совета Безопасности ООН касаются ядерной программы КНДР, в то время как, исполнение по арбитражному решению связано со страховой деятельностью в сфере сельского хозяйства, т.е. никак не затрагивает ядерную программу, соответственно, аргумент о санкциях не сработал.
Однако, при повторном рассмотрении дела, ситуация кардинально изменилась. Несмотря на то, что суд не написал об этом прямо, можно предположить, что суд решил использовать санкционный аргумент. По мнению суда, на осуществление деятельности в области страхования должно было быть получено специальное разрешение от Комитета СБ ООН в рамках соответствующей санкционной программы. А поскольку в деле нет информации о таком разрешении, то, вероятно, страховая деятельность, из которой возник спор, противоречит санкционной программе ООН. Применив оговорку о публичном порядке, суд отказал в признании арбитражного решения.
О ЧЕМ СТОИЛО СКАЗАТЬ СУДУ?
К сожалению, такой подход суда является крайне расплывчатый, понять его трудно. Взаимоотношение международных санкций и международного коммерческого арбитража - это крайне сложный вопрос, требующий ответа на множество дополнительных вопросов, лежащих на стыке целого ряда дисциплин.
Суду, как минимум, следовало затронуть следующие вопросы:
(1). С каким видом санкций столкнулся суд - международные или односторонние санкции?
(2). Влияют ли санкции на арбитрабильность спора в соответствии с lex fori?
(3). Как арбитр разрешил вопрос арбитрабильности в соответствии с lex arbitri, если разрешил?
(4). Как арбитр разрешил вопрос о влиянии санкций на существо спора в соответствии с применимым законом?
(5). Как арбитра разрешил вопрос о влиянии transnational public policy principles на (а) вопрос арбитрабильности спора и (б) применимого права;
(6). Если арбитр не разрешил вопросы (3)-(5), то заявлял ли об этом должник, если нет, то есть ли основания для применения принципа venire contra factum proprium?
Ответы на эти вопросы могут приблизить суд к вынесению более обоснованного и понятного правоприменителям судебного акта, который, с одной стороны, будет про-арбитражным, а с другой - поощрять международную публичную политику России (international public policy).
САНКЦИОННАЯ ПРОГРАММА СБ ООН ПРОТИВ КНДР
В соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН (СБ ООН) №1718 (2006) от 14 октября 2006 года (S/RES/1718 (2006)), против КНДР действуют ограничительные меры, а также в рамках данной программы осуществляет деятельность соответствующий Комитет СБ ООН (1718 Sanctions Committee (DPRK)). Указанной резолюцией, а также дополнительно принятыми Резолюциями СБ ООН 1874 (2009), 2087 (2013), 2094 (2013), 2270 (2016), 2321 (2016), 2371 (2017), 2375 (2017) и 2397 (2017) против КНДР приняты ограничительные меры в связи с ее ядерной программой. Данные меры предусматривают целый набор ограничений, в т.ч. экономического характера, направленных на сдерживание подобной деятельности.
ИСПОЛНЕНИЕ РЕЗОЛЮЦИЙ СБ ООН В РОССИИ
Исполнение указанных выше резолюции СБ ООН осуществляется в соответствии с Указами Президента РФ от 29 декабря 2016 года № 729 и от 14 октября 2017 года № 484, в частности, последний предусматривает:
- "23) запрещается оказание государственной и частной финансовой поддержки торговле с Корейской Народно-Демократической Республикой, включая <…> страхование, за исключением случаев, если Комитет заранее одобрит такую поддержку в каждом конкретном случае;" (пункт 1 Указа № 484).
АРБИТРАЖ И ПРИЗНАНИЕ АРБИТРАЖНОГО РЕШЕНИЯ В РФ
Как следует из судебного решения, заинтересованное лицо, Korea National Insurance Corporation (Корейская Национальная Страховая Корпорация) обратилась в Арбитражный суд Красноярского края с заявлением о признании и приведении в исполнение арбитражного решения от 14 мая 2018 года и дополнительного решения от 14 июня 2018 года), вынесенного против ООО «Транссибирская Корпорация» (далее - должник). Местом арбитража был г. Лондон, применимое право - английское.
Арбитражным решением от 14 мая 2018 года с должника взыскана сумма основного долга (230 121,15 евро + проценты), а дополнительным решением - расходы на арбитраж (15 113 долларов США) (далее - арбитражное решение).
Должник, возражая против признания иностранного арбитражного решения, среди прочего, указал, что исполнение будет противоречить публичному порядку РФ, поскольку:
- "в отношении Корейской Народно-Демократической республики, юридических и физических лиц, находящихся на ее территории, действует целый ряд ограничений (санкций), введенных, в частности, резолюциями Совета Безопасности ООН";
- "использование третейской процедуры с целью получения исполнения по сделкам в пользу государственной компании КНДР, имеет своей целью обход существующих международных ограничений, признаваемых Российской Федерацией и противоречит публичному порядку Российской Федерации, признающему приоритет международно- правовых норм."
ПОЗИЦИЯ СУДА
Дело было предметом нескольких судебных разбирательств: (1) определением от 18 октября 2018 г. суд требование удовлетворил, признал и привел в исполнение на территории РФ иностранное арбитражное решение; (2) постановлением от 26 февраля 2019 г. суд кассационной инстанции отменил определение от 18 октября 2018 г. и направил дело на новое рассмотрение; (3) определением от 18 июня 2019 г. суд отказал в удовлетворении требования заинтересованного лица.
Относительно введенных против заинтересованного лица санкций, первоначально, в определении от 18 октября 2018 г., суд указал, что санкции Совета Безопасности ООН касаются ядерной программы КНДР, в то время как, исполнение по арбитражному решению связано со страховой деятельностью в сфере сельского хозяйства, т.е. никак не затрагивает ядерную программу, соответственно, аргумент о санкциях не сработал.
Однако, при повторном рассмотрении дела, ситуация кардинально изменилась. Несмотря на то, что суд не написал об этом прямо, можно предположить, что суд решил использовать санкционный аргумент. По мнению суда, на осуществление деятельности в области страхования должно было быть получено специальное разрешение от Комитета СБ ООН в рамках соответствующей санкционной программы. А поскольку в деле нет информации о таком разрешении, то, вероятно, страховая деятельность, из которой возник спор, противоречит санкционной программе ООН. Применив оговорку о публичном порядке, суд отказал в признании арбитражного решения.
О ЧЕМ СТОИЛО СКАЗАТЬ СУДУ?
К сожалению, такой подход суда является крайне расплывчатый, понять его трудно. Взаимоотношение международных санкций и международного коммерческого арбитража - это крайне сложный вопрос, требующий ответа на множество дополнительных вопросов, лежащих на стыке целого ряда дисциплин.
Суду, как минимум, следовало затронуть следующие вопросы:
(1). С каким видом санкций столкнулся суд - международные или односторонние санкции?
(2). Влияют ли санкции на арбитрабильность спора в соответствии с lex fori?
(3). Как арбитр разрешил вопрос арбитрабильности в соответствии с lex arbitri, если разрешил?
(4). Как арбитр разрешил вопрос о влиянии санкций на существо спора в соответствии с применимым законом?
(5). Как арбитра разрешил вопрос о влиянии transnational public policy principles на (а) вопрос арбитрабильности спора и (б) применимого права;
(6). Если арбитр не разрешил вопросы (3)-(5), то заявлял ли об этом должник, если нет, то есть ли основания для применения принципа venire contra factum proprium?
Ответы на эти вопросы могут приблизить суд к вынесению более обоснованного и понятного правоприменителям судебного акта, который, с одной стороны, будет про-арбитражным, а с другой - поощрять международную публичную политику России (international public policy).